|
|
Магерамов Александр Арнольдович "Окопник".
(Продолжение. Про 135-ю стрелковую дивизию)
-
Когда книга уже была
сверстана и отправлена на обработку, пришло долгожданное послание от Дмитрия
Андреевича Крупейникова, часто упоминаемого в повествовании про 'Чистилище'.
Письмо им было отправлено еще 1-го апреля, и шло оно очень долго - около месяца,
добравшись до адресата лишь 26-го. Из его послания на восьми листах видно, что
уважаемый ветеран очень волновался, готовя свой ответ - и это несмотря на то,
что он сам является автором множества публикаций в периодической печати,
выдержки из которых будут приведены ниже. Поэтому все, что он рассказал в ходе
нескольких телефонных разговоров, последний из которых состоялся 9.05.2008, а
также его письмо будут приведены практически полностью, за исключением некоторых
незначительных изменений. Кроме того, при написании статьи были использованы
работы, написанные в разные годы полковником Крупейниковым. Ведь сведения,
предоставленные Дмитрием Андреевичем - поистине бесценные свидетельства
непосредственного участника боев под городом Белым в марте-апреле 1942 года.
Причем - единственного из всех выживших командиров стрелковых взводов и рот
2/396 сп старшего лейтенанта Вахлакова. (военным комиссаром батальона у него был
'...молодой ленинградец по фамилии Пономарев') Почему 'единственного'? Ответ на
этот вопрос читатель получит, прочитав все написанное ниже.
- Но вначале необходимо кратко изложить биографию ветерана.
Дмитрий Андреевич родился 23.05.1923 во Владимирской области, Селивановском
районе, на станции Волосатая. Русский, православный. Образование среднее,
закончил в 1941 Владимирский текстильный рабфак, в котором проходил обучение в
момент начала Великой Отечественной войны. В армию вступил добровольно, но сразу
же был направлен на сборы в г. Иваново, где при Ивановском политическом училище
из коммунистов и комсомольцев формировался так называемый 'Полк политбойцов'.
Это, по словам ветерана, делалось по опыту Гражданской войны - для отправки
подготовленных в военном и политическом отношении частей на фронт. Подготовка
одиночного солдата на сборах, по воспоминаниям Дмитрия Андреевича, была
проведена весьма хорошая, но на фронт в качестве 'политбойца' он так и не попал
- около ста лучших военнослужащих были направлены для обучения в военные
училища. Вскоре Д.А. прибыл в Ярославль, где три месяца по ускоренному курсу
учился в Новоград-Волынском пехотном училище. Первое офицерское звание - младший
лейтенант ему было присвоено12.10.1941 года, в восемнадцатилетнем возрасте.
Вскоре Крупейников был направлен командиром взвода в 104-ю запасную бригаду
Московского военного округа. Затем он проходил службу в 16-й лыжной запасной
бригаде, располагавшейся в лагерях под Казанью, где младший лейтенант приобрел
первоначальный опыт командования стрелковым взводом.
- Дмитрий Андреевич так начинает свое послание от 1-го апреля 2008
года: '...Исходя из [полученного мною] письма, Вас интересует все. Скажу сразу -
оперативно-стратегических вопросов и задач вышестоящего командования [я]
касаться не буду. Они... опубликованы Советом ветеранов нашей 135-й стрелковой
дивизии. Остановлюсь [лишь] на личных воспоминаниях - это ближе к существу
дела...'.
- Далее уважаемый ветеран сообщает, что в 135-ю стрелковую дивизию
он прибыл в январе 1942 года из Управления кадров Московского военного округа,
который находился тогда в городе Горьком. Соединение в тот момент было уже
полностью сформировано, все должности заместителей командиров рот, на одну из
которых он был направлен, были уже заняты. Поэтому Д.А. с его согласия был
назначен командиром обычного стрелкового взвода. На второй или третий день
начальником отделения кадров дивизии все вновь прибывшие командиры были
представлены командиру соединения - полковнику Попову Иосифу Ивановичу в его
кабинете, находящемся в одной из школ г. Коломны. Младший лейтенант Крупейников
получил назначение во 2-й стрелковый взвод 5-й роты 2-го батальона 396-го
стрелкового полка. В последующем ему еще дважды приходилось встречаться с
командиром дивизии - один из них произошел в Коломне, когда Крупейников
занимался со своим взводом на стадионе (Коломенского артиллерийского командного
училища, на территории которого формировался 396-й СП - примечание автора)
строевой подготовкой: 'Он проехал верхом на коне, [я ему] отрапортовал,
замечаний [при этом] не получил'....
- По воспоминаниям Д.А. перед убытием дивизии на фронт невдалеке
от Коломны в дивизии были проведены большие полковые учения на полигоне с
применением артиллерийской стрельбы через головы своих войск. Ближе к середине
февраля части приняли военную присягу, причем Крупейников принимал ее дважды -
первый раз в училище, а второй раз - при убытии на фронт, вместе со своим
взводом. В середине февраля 1942 (точнее-15-го) на станции Голутвин 396-й полк
погрузился в воинские эшелоны и убыл на Калининский фронт. Первым эшелоном убыл
1-й батальон майора Исаева Г.В. (военком - младший политрук Демидов). За ним
отправился эшелон 3-го батальона капитана Сметанина (военком - Хрускин). 2-й
батальон старшего лейтенанта Вахлакова на фронт отправился на следующий день
после 1-го и 3-го батальонов 396-го полка.
- Составы с частями дивизии шли через станции: Коломна, Москва, и
вскоре они проследовали город Сонково, на востоке Калининской области. До
следующей станции - Бологое все шло спокойно, питание, обслуживание
военнослужащих в дороге проходило нормально. Личный состав в пути своевременно
проходил санитарную обработку, обмундирование прожаривалось от вшей. Стрелковый
взвод младшего лейтенанта Крупейникова состоял из трех отделений по 8 человек и
имел, кроме винтовок Мосина, на своем вооружении три пулемета Дегтярева пехотных
(ДП). Одеты, по словам Крупейникова, военнослужащие дивизии были довольно хорошо
- все имели валенки, ватные брюки, телогрейки, теплое белье, белые маскировочные
халаты, меховые рукавицы, офицерам еще в Коломне были выданы кроличьи
безрукавки. Весь личный состав имел шинели, шапки-ушанки, на руках - меховые или
шерстяные трехпалые рукавицы, а в вещевых мешках - сапоги. По прибытии на
станцию Бологое личный состав из эшелона направили в клуб на просмотр
художественного фильма, но вскоре в частях была объявлена тревога. Началась
бомбежка подвижного состава, правда, немецкие самолеты бомбили с большой высоты,
в результате в подразделении Крупейникова пострадавших не было. Второй налет
немецкой авиации был осуществлен в районе Осташкова, и в дивизии были потери.
Самолеты, по воспоминаниям ветерана прошли на '...бреющем полете вдоль эшелона,
сбросив несколько бомб. Погибших похоронили, паровоз дал свисток, и снова -
вперед, на фронт.... Так [мы] и добирались до станции выгрузки -.... [для]
нашего эшелона [это] был город Торопец. Другие [составы] выгружались в
Андреаполе и маршем пешим порядком выходили к месту назначения'
- Движение частей дивизии осуществлялось в трудных условиях - по
бездорожью и в условиях сильных морозов, доходивших до -30-40 градусов по
Цельсию. Непрерывно приходилось расчищать дорогу - фактически это был туннель
среди снежных стен. В марте 1942 под городом Торопцом, когда дивизия уже воевала
в составе 4-й Ударной армии Калининского фронта, во время расчистки дорог от
снега для прохода артиллерии произошла последняя, третья встреча Д.А. с
командиром дивизии. Больше им встретиться не довелось, судьба Иосифа Ивановича
сложилась так: 'Генерал-майор Попов войну закончил в должности командира
корпуса. На встречах в г. Коломне его жена рассказала, что он умер в санатории в
Светлогорске, [и был] похоронен в Санкт-Петербурге на Богословском кладбище'.
- В ходе выдвижения в направлении Ильино по всему маршруту
следования подразделения дивизии подвергались налетам одиночных разведывательных
самолетов противника, от которых военнослужащие прятались в придорожных снежных
укрытиях. На дневки для отдыха располагались в окрестных деревнях. Для 2/396 сп
конечным пунктом была деревня Залексоновка. Перед первым боем после помывки в
деревенских банях всем военнослужащим выдали новое нательное белье. Еще в
Торопце каждый военнослужащий получил по 40 патронов к винтовке, это касалось
даже командиров взводов и рот, которым вместо пистолетов ТТ в Коломне были
выданы винтовки обр. 1891/30, по две ручные гранаты Дьяконова - РГД-33 (*1) на
каждого бойца, и на отделение - по две противотанковые гранаты РПГ-40 (*2).
- Произошли последние описанные события в районе деревень
Макарово, Котово, в 7-8 км к востоку от станции Ломоносово. А 27-го марта
подразделения 396-го полка начали совершать марш в исходное положение для
наступления: '...Выдвижение подразделений на рубеж атаки проходило по открытой
местности в предбоевых порядках. [Мы были] сразу обнаружены противником, и
подверглись артиллерийскому обстрелу. Войдя в Залексоновский лес, подразделения
заняли исходное положение для наступления. Там же, в урочище - конечной точке
маршрута 396-го полка командирам зачитали приказ о вступлении частей дивизии в
боевые действия. В лесу бойцы вскоре уже построили чумы из веток и жили в них. И
почти все время бомбила немецкая авиация - ничего ужаснее, чем находиться в лесу
во время бомбежки представить нельзя - падающие деревья, стучащие их по стволам
тысячи осколков, крики раненых - это ужасно!...
- С утра 4.04.1942 после митинга и завтрака подразделения по
команде развернулись в боевой порядок, и перешли в наступление'. Про свой первый
бой Крупейников сообщает, что 2/396 сп получил задачу: атаковать опорный пункт
противника, и овладеть деревней Глинцево, 173-й противотанковый дивизион 2-й и
3-й батареями совместно с 3/396 сп и 497-м полком должен был овладеть рубежом в
600 метров восточнее Воробьево. Таким образом.... [дивизион] в первом бою...
огнем обеспечивал действия стрелковых частей при подавлении огневых средств
противника. В одной из своих работ Дмитрий Андреевич писал: 'Вести наступление
было сложно, глубокий снег, бескрайние лесные массивы, болотистые топи, холодные
ночи, плохое питание. Передвигались по-пластунски под звуки трассирующих пуль,
авиационной бомбежки. Немцы не любили воевать ночью'. В ходе телефонного
разговора сообщил: 'Весь средний начсостав нашего полка был одет в офицерское
обмундирование. В первом же бою за Глинцево был ранен командир нашей 5-й роты, к
сожалению, забыл его фамилию и убит политрук И.П. Артамошкин (*3) , а среди
остального личного состава роты к середине дня выбыло около тридцати человек.
Пополнения к нам приходило мало - помню, что лишь однажды прибыли выпускники
Белоцерковского пехотного училища. А вскоре я сам надел солдатскую шинель, так
как мою форму повредило взрывом ручной гранаты, в которую попала вражеская пуля.
Поэтому вначале мне пришлось ходить в шинели нашего убитого под Глинцево
политрука Артамошкина, но от нее шел такой нестерпимый трупный запах, что я
сказал об этом своему бойцу - Десятникову, и он предложил отдать шинель ему. А я
с этого момента надел солдатское обмундирование. Был у меня во взводе еще один
красноармеец - Зайцев (*4). Перед одной из атак он обратился ко мне - мол, не
могу я больше передвигаться, устал! Я его оставил в Залексоновском лесу. А когда
вернулись - обнаружил бойца умершим. Наиболее вероятно, что скончался он от
истощения'. После войны, в 1983 году Д.А. посетил место своего первого боя.
Долго не мог сориентироваться - глинцово поле заросло кустарником, на месте
деревни - голое место. Ориентиром послужила дорога на Залексоновку. Здесь, на
этом поле был первый его бой, здесь прозвучал его первый выстрел по врагу....
- Дмитрий Андреевич описал еще один случай, как к нему обратился
его красноармеец со словами, что ему нельзя вечером идти в атаку, так как будет
убит. На это младший лейтенант ответил: 'Ничего, пойдешь за мной!'. И боец,
двигавшийся за ним в ходе атаки, как нитка за иголкой, как ни странно, остался в
живых. Во всяком случае - в этом бою. В дальнейшем все боевые действия полка
свелись к овладению большаком Смоленск - Белый с целью блокирования частей 246-й
пд противника, находящихся в городе Белый. Бои шли с переменным успехом,
подразделения ожесточенно дрались за каждый населенный пункт - Глинцово,
Воробьево, Поляново, Бор, Лосьмино, Цыгуны и другие, а также за высоту 216,8
(1-я). Всего, по воспоминаниям ветерана высот с таким названием было две - одна
в полосе 396-го полка (1-я) - севернее Бора, а другая (2-я) - юго-восточнее этой
деревни, в полосе 497-го полка майора Т.Г. Логинова.
- Младшему лейтенанту Крупейникову довелось в следующие дни
участвовать в боях за деревни: Глинцево, Воробьево - когда полк вел наступление,
и в обороне на рубеже: отметка 216,8 (2-я) - деревня Бор. Выполнить поставленную
задачу, овладев деревней Цыгуны и перерезать дорогу Смоленск - Белый удалось
только 1/396 сп майора Исаева, но ненадолго. Подошедшие части 7-й немецкой
танковой дивизии восстановили утраченные позиции, и усилили свежими частями свои
опорные пункты. На отдельных участках они даже потеснили наши подразделения. В
результате дивизии пришлось перейти к жесткой обороне. Д.А. пишет: 'Наступать
было очень тяжело: обилие болот, резко пересеченная лесная местность - почва
буквально ходила под ногами. Мы не вылезали из болот ни днем, ни ночью. Не
случайно нашу дивизию именовали 'болотным соединением... Определенной цели [мы в
начале апреля] достигли, активные действия дивизии вынудили [противника]
перебросить часть сил, предназначенных для действий на главном, московском
направлении...'
- Боевые действия, по словам ветерана. '...проходили в сложных
климатических условиях весенней распутицы, что отражалось на темпах наступления.
А использование противником танковых подразделений и авиации создавало на
отдельных направлениях в его пользу превосходство в силах и средствах. Из-за
того, что местность для техники была непроходима, нам иногда приходилось
наступать без танков, артиллерийской подготовки, [ходить] в атаки [лишь] за счет
ружейно-пулеметного огня! За первые 10 дней боев только раненых через медсанбат
прошло 1245 человек, не считая убитых, попавших в плен и пропавших без вести. О
случаях дезертирства, сдачи в плен, членовредительства [мы и] понятия не имели'.
Немцы разбрасывали много листовок, в которых они касались Москвы, Сталина,
которого изображали кормчим за штурвалом тонущего корабля. Местные жители их
использовали вместо обоев.
- Про противотанковый дивизион Дмитрий Андреевич сказал и написал
следующее: 'Командир 173-го отдельного... противотанкового дивизиона капитан
Георгий Григорьевич Мисюра, по оценке сослуживцев, командовал хорошо, и со
своими задачами справлялся успешно. В этом заслуга [как] его самого, так и
командиров [огневых] батарей. Дивизион для нас, пехотинцев, всегда был первой
опорой, постоянно [находился] в боевых порядках [стрелковых подразделений] - где
помочь, где вытащить, куда дать огонь - [у нас с ним] было постоянное
взаимодействие. Всегда помогали друг другу и совместно прогрызали оборону
противника.... Мы - пехотинцы поддерживали своим огнем действия артиллеристов.
По штату 1941 года... дивизион был вооружен 45-мм орудиями бронепробиваемостью
[около] 70 мм на дальности 500 метров. [Его орудия] легко пробивали броню
немецкого танка Т-III - она не выдерживала в то время силу удара нашего снаряда.
Противотанковый дивизион - это средство командира дивизиона, он использовался в
первую очередь на танкоопасных направлениях и мог в ходе боя оказаться в любом
месте поля боя - там, где создавалось опасное положение. Командиру-артиллеристу
надо [было] видеть все: соседей, противника, действия подчиненных, и все держать
в своих руках - любая ошибка [была] недопустима'. Позже Дмитрий Андреевич
написал: 'За первые бои приказом по 41 армии ?05/1 от 18.05.1942 по 41-й армии
19 человек были награждены медалью 'За Отвагу', среди них - [я] и Крахмаль Иван
Андреевич - командир орудия 173-го оптд....'
- 15-го апреля дивизия перешла в новое наступление и овладела
рубежом: Поляново- Глинцево - Воробьево, взяв под прицельный огонь передвижение
живой силы противника по большаку. Деревня Воробьево, по словам Д.А.
представляла собою сплошное болото, в отличие, например, от Глинцево (деревня,
состоящая из 10-15 дворов). О том, что происходило возле нее, 19-20-го апреля,
Крупейников сообщил: '...в бою за Воробьево я командовал ротой, которая... в
ходе ночного марша после преодоления по пояс в воде разлившегося ручья, в ночном
бою атаковала вражеский опорный пункт, уничтожив два ДЗОТа, и заняла окопы и
блиндажи противника. Не выдержав стремительного удара, немцы в панике бежали.
Выполнили мы ту задачу без потерь. В этом бою я был ранен, но не покинул своего
подразделения, санитар забинтовал правую, окровавленную ногу. С рассветом
противник перешел в танковую атаку. Некоторые бойцы дрогнули, бросились бежать,
и были расстреляны и раздавлены танками, но артиллеристы противотанкового
дивизиона не растерялись, дав врагу достойный отпор. Два немецких танка были
подбиты, а остальные отошли. У них, [противотанкистов] было разбито одно орудие,
расчет... погиб. Я лично обязан им своею жизнью - до моего окопа танк противника
не дошел [буквально] пяти метров и был ими подбит, а второй... повернул
обратно'.
- Об этом бою из наградного листа Дмитрия Андреевича можно узнать
следующее: '...19 апреля 1942 во время боя с немецкими захватчиками в районе
северо-восточнее д. Воробьево... [Крупейников], личным примером увлекая бойцов
вперед на засевших в блиндажах... захватчиков, первым ворвался на передний край
обороны... Огнем своего подразделения подавил блиндаж противника, где находились
две огневые точки,... и лично истребил не менее 15 немецких солдат и офицеров'.
Не ограничившись представлением к награждению орденом, командир полка
подполковник Найдышев Павел Николаевич (*5) направил родителям младшего
лейтенанта благодарственное письмо на родину, в котором, в частности, сообщил:
'...Руководя в бою ротой, он шел впереди бойцов и увлекал их за собой. Первым
ворвался в оборону противника.... За проявленное мужество и отвагу т.
Крупейников нами представлен к правительственной награде - ордену Красной
Звезды'.
- Дмитрий Андреевич написал про голод на Калининском фронте и
стойкости, неприхотливости русского солдата: '...На войне все гладко не бывает.
Весною было плохо с питанием, [из-за] распутицы не было подвоза продовольствия.
Бывало на день [лишь] по два сухаря доставалось.... Иногда бойцы варили и ели
даже лошадиную кожу. Люди изнашивались, уставали, болели. Но моральный фактор
нашего солдата трудно переоценить. Солдаты, офицеры были выносливы,
непритязательны, в ... трудных условиях приспосабливались - им помогала русская
находчивость, [а также желание] воевать, победить и выжить. Безусловно, те, кто
довел войска до такого состояния, были наказаны и сняты с занимаемых постов -
пример халатного обеспечения войск вошел в учебники по тыловому обеспечению...
на Калининском фронте. Мне пришлось услышать об этом [однажды] на лекции, будучи
слушателем военной академии имени Фрунзе'.
- Следующий кровопролитный бой начался 21-го апреля невдалеке от
деревни Демяхи: ' [моя]...рота занимала рубеж на безымянных высотах ...
западнее... Демяхи, [когда] была атакована гитлеровцами. Впереди шло пять танков
с пехотой...'. В дальнейшем происходили следующие события - младший лейтенант
Крупейников приказал открыть огонь из стрелкового оружия по вражеской пехоте и
отсечь ее от танков. А по бронированным машинам - полученными недавно ротой
ружейными противотанковыми гранатами Сердюка (ВПГС-41) (*6), выстреливаемыми из
винтовок на дальность 60-70 м при помощи холостого патрона. Но винтовочные
гранаты оказались крайне неэффективным оружием при борьбе с бронированными
целями - из них весьма редко бойцам удавалось попасть в цель, но даже в случае
попадания они были почти бесполезны. Тогда младший лейтенант помог выкатить на
прямую наводку два 45-мм орудия, подбивших вскоре несколько вражеских танков.
- В этом бою Дмитрий Андреевич был вновь ранен пулей, на этот раз
в нижнюю треть живота, и на военной двуколке отправлен в 138-й отдельный
медико-санитарный батальон. Он вспоминает: 'Командиром нашего 396-го сп был
Найдышев Павел Иванович, подполковник, доброволец Гражданской войны -
замечательный командир и человек. Родился он в г. Переяславле - Залесском, в
Ярославской области. Когда меня ранили и везли на санях в госпиталь, он
остановил повозку и минут пятнадцать беседовал со мной. Во-первых, спросил
фамилию - оказалось, что он... видел, как проходил тот бой и поблагодарил меня
за грамотное командование подразделением. А [всего лишь] через месяц мои
родители получили благодарственное письмо за активные действия на поле боя с
немецко-фашистскими оккупантами. В последующем Павел Иванович стал командиром
дивизии, получил звание генерал-майора. Воевал он в Югославии, где погиб и [был]
похоронен в городе Самборе'. 28-го апреля Крупейников был вновь представлен к
награде - ордену 'Красной звезды', наградной лист подписали: командир полка
подполковник Найдышев и военный комиссар старший политрук Раздобудько.
- Про тот, первый месяц кровопролитных боев дивизии Дмитрий
Андреевич написал следующее: 'К немцам у нас была большая ненависть, слишком
много горя [они] принесли... нашему народу. Но боевого умения еще не хватало,
науку побеждать [мы] осваивали в бою.... Бои были тяжелыми, сложными, за первый
месяц из командиров взводов остался [в строю] я и лейтенант Бармин, а потом и он
погиб. Из моей роты в памяти остались: лейтенант Градобоев, парторг роты Маслов,
рядовые Зайцев, Десятников. [Запомнился еще] командир 1/497 сп Николай Коптяев -
в его батальон я попал после излечения в Чичатах и командовал 1-й ротой.
Текучесть личного состава была большая, не успевали [часто даже] знакомиться с
прибывающим пополнением.... [То же самое и] с командным составом.
- Хочу отметить большую роль политруков - не прав писатель
Астафьев, [утверждавший], что политработники только и делали, что митинговали.
Они воевали так же, как и командиры - в первых рядах, во всяком случае - ротное
звено. Я, как командир, всегда согласовывал с политическим руководителем роты
наши действия перед боем. Первый наш политрук, Артамошкин, был убит во втором же
бою - под деревней Глинцево, там он и был похоронен в воронке от разрыва
снаряда. Второй политрук был ранен под деревней Воробьево, [но остался] в живых,
[я его] лично эвакуировал в тыл. Старший политрук (Пономарев или Раздобудько?)
[тоже] был ранен, и [вынесен с поля боя] санитарами.... По Боевому Уставу пехоты
командир должен был быть всегда впереди, исходя из этого требования [у нас] были
большие потери [в командном составе]'.
- По поводу алкоголя и пьянства на передовой: 'Напрасно некоторые
лица распространяются о 'ста наркомовских граммах', [выдаваемых якобы] для
храбрости. В нашем 2-м стрелковом батальоне выдали после первого боя по 100
граммов водки - для снятия эмоционального напряжения. И больше никогда не
выдавали. Если наш командир батальона этим делом злоупотреблял, его еще в
середине апреля 1942 отстранили от занимаемой должности'.
- Про поддержку дивизии тылом: 'Не забывала нас и Коломна. По
просьбе командования [в городе] изготовили сотни ломиков для отрывки окопов в
мерзлом грунте. Приезжала также делегация от трудящихся города - вручать [нам]
подарки от жителей. Мне [тогда досталось] полотенце с надписью: 'Доблестному
бойцу Красной армии'.
-
- В последующем младший лейтенант описал события, в которых ему
пришлось участвовать на высоте 216,8 (2-я) возле деревни Бор - туда он прибыл
26-го апреля: '...В госпиталь 138-го омсб пришло распоряжение комдива выписать
тех, кто мог держать в руках оружие. Меня направили в 497-й полк, и вскоре я уже
доложил о прибытии командиру 1-го батальона Кольке Коптяеву - именно так
представился мой новый непосредственный начальник, а в руках у него при этом был
немецкий пистолет-пулемет МП-40. ...Младший лейтенант... приказал принять 1-ю
стрелковую роту, [и я]... сразу лег за станковый пулемет 'Максим' - отражать
очередную атаку, так как... пулеметчики были все выбиты.... Продергиваю ленту
через приемник, подпускаю фрицев поближе и нажимаю на гашетки.... Немцы сразу
залегли, затем начали отходить.... В роте личного состава оставалось человек
пятнадцать, остальных... [уже всех] покосило.... Два дня дрался [наш] батальон
на высоте с отметкой 216,8 у деревни Бор. Немцы потеряли в этих боях немало
живой силы и техники и были вынуждены отойти на исходные позиции. С потерей
выгодного рубежа... [они] не смирились, и систематически продолжали наносить
удары авиации, [проводили] налеты артиллерийским и минометным огнем.... Коптяев?
Не знаю его дальнейшую судьбу - ведь меня через неделю ранило. Век категории
взводного - ротного на фронте был очень недолог - день, два, максимум - неделя.
Иногда мы даже познакомиться с 'соседом' не успевали - а его уже не было в
живых....
- 30-го апреля дивизия... была вынуждена перейти к жесткой обороне
на рубеже: Горюны - юго-восточная опушка залексоновского леса, где [мы отражали
атаки врага] в течение 15-ти суток.... Особенно сильный оборонительный бой
разгорелся 1-го мая. На рассвете... услышали нарастающий гул двигателей немецких
танков, сопровождаемых пехотой, на бомбежку заходили самолеты. Казалось - никто
не устоит. Но... выдержали, даже раненые не покидали поле боя'. А 3-го мая во
время очередной вражеской атаки Д.А. был тяжело ранен. Он написал про полевой
госпиталь 135-й сд: 'После тяжелого множественного ранения левого бедра,
предплечья и кисти левой руки... мне промыли раны, наложили... повязки. Когда
снимали шинель, осколки сыпались как горох и стучали о пол. Один... угодил в
комсомольский билет'. В дальнейшем Д.А. был эвакуирован в тыл через Ильино,
Старую Торопу, Торопец, Ржев, где проходил лечение в полевом подвижном госпитале
(ППГ) 2235, ЭГ (эвакуационном госпитале) 2392. Затем в ЭГ 1812 Калинина, позже
доставлен для лечения в город Горький, в ЭГ 2800.
- Оценка шедших под городом Белым боев: '...Ржевскую битву часто
называют 'малым Сталинградом' - [ведь] потери в личном составе [в ходе нее] были
значительно больше, и по времени она продолжалась дольше, чем оборона города на
Волге. Заслуга Ржевской битвы огромна, и не случайно этот населенный пункт
назван [недавно] городом русской воинской Славы. Под Сталинград [боеприпасы]
возили вагонами, а под Белым их давали на орудие по одному снаряду в день.... В
мае 42-го [наша] дивизия была переброшена на рубеж реки Обша, севернее Белого,
где она продолжала вести тяжелые бои. После окружения, в которое 135-я попала в
июле, дивизия была выведена в резерв фронта. За проявленное мужество и героизм в
боях с немецко-фашистскими оккупантами командующий Калининским фронтом
генерал-полковник Конев командиру дивизии и всему личному составу объявил
благодарность. Вновь вернулась 135-я на Бельскую землю в марте 1943, и
участвовала в полном освобождении Бельской земли от.... оккупантов'.
- Про свой дальнейший жизненный путь: 'После излечения в
госпиталях в течение шести месяцев в г. Горьком я... был направлен в отделение
кадров Московского военного округа. Оттуда был направлен для дальнейшего
прохождения службы в должности командира роты ПТР в 32-м противотанковом полку
2-й учебной бригады в Песочинских лагерях. В последующем был направлен на
офицерские курсы при Ярославском пехотном училище имени генерал-лейтенанта
Харитонова. Окончив курсы по первому разряду, был зачислен в штат училища
командиром взвода, затем роты.... [После окончания войны] свою дальнейшую судьбу
связал с армией, командовал... ротою - батальоном - полком, начальником
оперативного отделения, заместителем командира дивизии, прослужил сорок
календарных лет, закончил военную академию имени Фрунзе. В 1949 году был
переведен в Московское пехотное училище имени Верховного Совета РСФСР, на
суворовскую курсантскую роту. Служил в Московском, Дальневосточном, Сибирском,
Одесском военных округах. В должности командира полка вместе с пограничниками в
1969 году участвовал в конфликте на советско-китайской границе, на острове
Даманский. За что был награжден медалью 'За отличие в охране государственной
границе' и грамотой. Дивизия, в которой я тогда служил, тоже называлась 135-й,
правда, уже мотострелковой - она была сформирована после войны, и имела другую
нумерацию полков. За выслугу лет награжден орденом Красной звезды, медалью 'За
боевые заслуги'. Будучи начальником штаба оперативной группы Дальневосточного
военного округа за уборку урожая в районах Сибири в 1972 году награжден орденом
'Знак почета'. Службу закончил в 1982 году. Воинское звание - полковник.
Занимался военно-патриотической работой. В 1985 году был награжден орденом
'Отечественной войны 1-й степени'. Работал заведующим отделом Великой
Отечественной войны в музее истории Молдовы, в г. Кишиневе совместно с
художником М.Г. Грековым. Вместе с ним в течение восьми лет создавал диораму
'Ясско-Кишиневская операция 1944 года', являясь ее соавтором. Участвовал в
подборке материала для двухтомника 'Герои Советского Союза' (краткий
биографический словарь) 1987-1988. Работал председателем комиссии по
военно-патриотическому воспитанию молодежи, председатель секции ветеранов войны
Фрунзенского района. После переезда в Ярославль работал в местных
военно-патриотических организациях. В 2002 году был награжден орденом Дружбы РФ
за '...многолетнюю работу по укреплению дружбы между народами'. В 2007 году за
вклад в военно-патриотическое движение награжден почетным знаком мэра города
Ярославля III степени. Поддерживаю связь с музеем в г. Белом и музеем 29-й школы
в Коломне. Духовное наследство, стойкость поддерживали нас, обеспечивали победу
[над жестоким врагом]. Всего Вам доброго. С уважением. Д. Крупейников'.
-
- Использованы публикации Д. А. Крупейникова:
-
- 1. 'Живы материнским благословением', 28.04.1995, 'Селивановский
вестник';
- 2. 'Слово о командире полка', 6.05.2002, 'Городские новости',
Ярославль;
- 3. 'Город Белый в памяти души и сердца', 'Бельская правда' ?30
(5598) от 10.03.2003;
- 4. Материалы фондов музея 29-й школы г. Коломны;
- 5. А.С. Паршинский, 'От Коломны до Судетских гор', рукопись,
1985;
-
- А также другая литература:
-
- 6. Газета 'Красная Звезда', за 4-5 апреля 2008, статья 'Ржевская
битва';
- 7. Личный архив автора;
- 8. Донесение 135 сд, ЦАМО Ф.58 оп. 977525 д. 331;
-
- (*1) Ручная противотанковая ручная граната РПГ-40 была принята
на вооружение Красной Армии в 1940 году. Ее разработал конструктор М.И. Пузырев.
Граната имела цилиндрический тонкостенный корпус диаметром 200 мм, в котором
находился заряд ВВ (тротил) весом 760 (795) г. Весила граната 1105 г.
Инерционный запал с предохранительной чекой размещался в рукоятке. Перед броском
в осевой канал корпуса через отверстие в крышке вставлялся детонатор с запалом
мгновенного воспламенения. Взрываясь при ударе о преграду, и, производя дробящее
(фугасное) действие, граната была способна разрушать броню толщиной до 20 мм.
Часто на корпус наклеивались инструкции с порядком применения. Метание
осуществлялось как в пешем порядке, так и во время передвижения, в том числе на
бронетранспортере или автомобиле. Дальность броска составляла 20-25 м.
-
- (*2) Ручная граната М.Г. Дьяконова РГД-33 была принята на
вооружение в 1933 году вместо гранаты 1914/30. Общий вес без оборонительного
чехла 600 г., вес облегченного чехла 125 г., нормального 250 г. Масса ВВ
(тротил, применялся литой и прессованный, а с началом ВОВ - различные суррогаты)
125-200 г. Дальность броска 35-40 метров. Время замедления от момента броска
3.5-4 с. Дальность разлета осколков корпуса 15 м, оборонительного чехла около 30
м. Отдельные осколки (детали рукоятки, ударно-спускового механизма) летели на
дальность до 100 м.
-
- (*3) Артамошкин Иван Петрович, ЗКРПЧ, без воинского звания, 1898
г/р, г. Бабушкин, шоссе Ярославское, 26; убит 2. 04.1942. Жена - Кротова Елена
Васильевна. (Донесение 135-й сд ? 0252 от 21.05.1942, ЦАМО Ф. 58 оп. 818883 д.
267).
-
- (*4) Удалось обнаружить только следующих военнослужащих 396-го
сп по фамилии Зайцев:
- 1. Зайцев Василий Федорович, 1903, Яросл. обл., Большевский, д.
Каменское, убит 7.04.1942 у д. Бор
- 2. Зайцев Григорий Иванович, 1902, ряд к-ц, Тульская обл, Мытищ
РВК у Цыгунов 4.04.1942
- 3. Зайцев Александр Иванович, МО, Воскресенский р-н с. Елкино,
убит 4.04.1942 у д. Бор;
-
- (*5) Вот что сообщает одно из донесений о б/п. (ЦАМО Ф.33 оп.
11458 д. 852 л. 48): 'гвардии полковник Найдышев Павел Николаевич, командир
113-й стрелковой Нижнеднестровской Краснознаменной дивизии, член ВКП (б) с 1944,
1900 года рождения, уроженец г. Переславля-Залесского, Ярославской обл., убит
29.03.1945 (подорвался на минах). Похоронен: Югославия, г. Самбор, ул.
Царьгородский сквер, правее дороги 20 метров. Жена - Найдышева Ольга Ивановна;
домашний адрес: Татарская АССР, г. Казань, ул. Гоголя, 19 кв.7'. В донесении,
кроме того, указаны номера: партийного билета офицера и его командирского
удостоверения личности.
-
- (*6) ВПГС-41 была разработана в КБ Наркомата угольной
промышленности, руководимым Сердюком, и принята на вооружение 13.10.1941.
Состояла из пяти частей - головной, ударного механизма инерционного типа, запала
(капсюля-детонатора), шомпола и стабилизатора. Характерной отличительной чертой
шомпольных гранат, к которой она относилась, было наличие 'хвоста' (штока,
шомпола), вставляемого в ствол винтовки и служащего в роли стабилизатора.
Выстрел производился холостым патроном после выдергивания чеки, как у ручной
гранаты. Использование кумулятивного заряда (334 г ВВ) обеспечивало
бронепробиваемость до 30 - 40 мм, дальность полета гранаты - до 60 м по
одиночной цели и до 140 м по скоплениям техники. Длина в сборе - 455 мм, масса -
678 г. Диаметр шомпола - 7,5 мм. Общая длина штока с ударным механизмом - 340
мм. Головная часть с ввернутым запалом Ковешникова или УЗРГ использовалась
бойцами как ручная граната.
|
